Свет не мог коснутся высоких сводов черного кабинета. Он обжигался о копоть многовековой тьмы и казалось едва оживал слегка поднявшись с грязного пола. Все стены словно в туманной дымке хранили тусклые краски доживающих свои последние дни картин.
Лишь одна была не похожа на другие. Рядом с ней шумно прохаживался старый бес. Закусив кончик седого хвоста желтыми зубами, тяжело дыша остановился и наклонив голову на бок, задумался, после выплюнул хвост, обратился к художнику.
— Ты помнишь, как за грязной шторой скрывалась любовь, выставляя на показ ямочки на щёчках и надменные глаза. Какая прекрасная пара, он прячет руки, а она испытывает гордость за его прожитые годы… Красный кадык его немногословия для тебя будто приручённый лев берущий еду с рук… Что твои пугливые надежды уже корчатся от смеха и радуются, что ты не смог занять его место?
-Это самое мерзкое, что осталось во мне, — прошептал художник не смея смотреть на труд своей жизни
-А разве не хочешь ты забыть эти выгоревшие на солнце тайны и обрести когда — то желанное счастье. Ты же помнишь, все до последнего прикосновения кисти, все что было написано на обрывках твоих признаний?
Художник молчал и смотрел в пол.
— Она была твоим маяком, в этом светлом мире где мои собратья придумали тень. И в ней ты укрылся от всех, и настала ночь. Дивный свет угасающего маяка, разрезал заживающие раны и с каждым новым оборотом, словно стрелки часов, желал твою жизнь сделать ярче и больней… Вот только ты сам все придумал, и она стала заложницей твоих выдуманных историй и нет у тебя больше власти даже над точкой, с тех пор как она ее поставила… Браво, мне, браво! Я же обо всех тайнах тебе рассказал? Но это ничего не меняет, ты здесь, значит заслуженно принес себя в жертву…- устало произнёс бес
-Когда я её увидел, я знал, что она изменит мою жизнь. Я рисовал на ладони красками себе новую судьбу, чтобы приблизить себя к ней… Кто я был для неё? Неудачник, самоучка, дурак поверивший в счастье? Потом она пришла ко мне в дом с ним. Я думал это ее отец. Или брат. Или какой нибудь добрый дядюшка. Нет. Она принадлежала ему душой и телом. И я согласился рисовать их портрет… За грязной шторой скрывалась любовь… выставляя на показ ямочки на щёчках и надменные глаза,- всхлипывая произнес художник и зарыдал…
-Нарисовал бы и забыл. Сжёг бы этот проклятый портрет, а не себя!
-Нет…
-Тогда продолжай их рисовать и дальше. Теперь у тебя для этого будет вечность,- сурово произнес бес и растворился в пыльной тьме черного кабинета…